(ИЗ РАССКАЗОВ ЗНАКОМОГО ПОНОМАРЯ)
Случилась эта история жарким летом. Сижу я как-то возле храма. Отдыхаю от дневного зноя, вечер выдался душный, и даже муравьи, снующие под ногами, казались какими-то уставшими. Вдруг ко мне на лавочку подсел пожилой мужчина, на лице его читалась некая озабоченность. Глянув на меня, он, вероятно, заметил мой вопросительный взгляд и начал своё повествование.
— Ой, а я, Вы знаете, помолиться ходил, — ответил он на мой взгляд. — Здесь со мной история такая приключилось, ни дать ни взять. Отъезжаю я вечером от дома, еду не спеша, да и куда мне в таком возрасте гонять. Отгонял я своё. Смотрю в зеркало, летит «ухарь», сигналит. Я спокойно одно стекло опустил, душно в салоне, только начал второе опускать, а ветер как пахнёт и из кармашка, что под рулём находится, я туда обычно чеки за бензин складываю, вырывает эти чеки и за окно. Этот мастер, которому всё не терпелось меня обогнать, обгоняет и наперерез! И давай почём свет стоит, не выбирая выражения, поливать меня последними словами. Смотрю я на него и думаю, был бы чуть помоложе, я бы этому держиморде показал, как надо со старшими разговаривать. Думаю про себя, в какой же ты школе учился, и как тебя родители воспитывали? И что самое-то интересное, возмущался он не по поводу моей медленной езды, а по поводу того чека на бензин, который загрязняет окружающую среду! Это получается, заставь дурака Богу молиться… в машине у него женщина сидит, ей, похоже, стыдно стало, одёргивает его. Да куда там! Оно ведь, знаете как, когда диарея словесная прорвала… И законы вспомнил об окружающей среде, и пригрозил.
Господи, думаю, да когда же русский человек научится говорить на нормальном языке? Сейчас вот закон обсуждается об оружии, слышали, наверно? Так вот я уже грешным делом подумал, может, и надо разрешить. Чтобы вот такой «мусорщик» десять раз подумал, прежде чем рот раскрыть. Да ведь встретятся два таких «храбреца», и беда! Куда делась человеческая совесть, человеческая честь? Неужели всю в этих перестройках растеряли? От вседозволенности и хамства. Ладно, пойду, святой отец, я ведь помолиться за него приходил, за обалдуя этого. Может, на одного дуралея на свете меньше станет? Поймёт! Хотя, сомневаюсь, но верить, ох, как хочется!
Я ему только в ответ пожал плечами. Когда же поймёт народ, что не стоит никакая бумажка человеческого здоровья! Не стоит она тех оскорблений и открытого жлобства. Оружие? Какое там оружие, когда язык хуже пулемёта.
Кто-то мудрый сказал, что с возрастом всё труднее становится защищать такие вещи, как честь, свобода, семья.
Не нам судить, Господи, удел наш молиться за заблудших.
Алексей СТУДНЕВ
